Опасная бритва в литературе

[Dr. Faust]

"Взять хотя бы первый пришедший в голову пример: мне совершенно ясно, что в вашей спальне окно с правой стороны, но я далеко не уверен, заметит ли мистер Лестрейд даже такой очевидный факт.
- Но как, в самом деле...
- Милый мой друг, я давно с вами знаком. Мне известна военная аккуратность, отличающая вас. Вы бреетесь каждое утро и в это время года - при солнечном свете; но левая часть лица выбрита у вас несравненно хуже правой, чем левее - тем хуже, доходя, наконец, до полного неряшества. Совершенно очевидно, что эта часть лица у вас хуже освещена, чем другая. Я не могу себе представить, чтобы человек с вашими привычками смирился с плохо выбритой щекой, глядя в зеркало при нормальном освещении." - А. К. Дойл, "Тайна Боскомской долины".

Ну, тут сер Артур Конан Дойль явно заврался... Кстати, кто-то может не в курсе: классиком литературы К. Дойль стал считаться относительно недавно. Как и относительно недавно его "Записки о Шерлоке Холмсе" стали считаться составной "Кладязя Мировой Литературы". А для современников-писателей он был, в большенстве своем, автором низкопробных, бульварных романов, этакого pulp fiction Викторианской Эпохи. Да еще и неудачливым шарлатаном к тому же - над его откровениями о спиритических сеансах, во время которых он ЛИЧНО общался с духами умерших в то время скалила зубы вся Европа. С другой стороны, человек довольно плотно сидел на веществах, что с него взять...
По теме: не бред ли представить, что Ватсон (или Уотсон, как уж вам угодно), бреясь при недостаточном освещении, не повернется вправо, чтоб лучше видеть левую щеку? В конце-концов, проведя после бритья ладонью по щеке, вы можете почувствовать уж вовсе незаметные глазу несбритые отдельные волоски, а что уж говорить о целых непробритых участках? Неужто, без помощи Холмса столь "по-военному аккуратный" Ватсон не замечал даже "полного неряшества" на своей щеке?
Простите великодушно, но в этом эпизоде Дойль явно схалтурил. Может, кокаин не давал состредоточиться на мелочах, а может сроки сдачи рукописи поджимали...

[Dr. Faust]

В. Суворов, "Выбор".
"Только он этого не замечал. Он шел слишком долго, он устал. Потому
арест принял как давно желанный отдых. Ему давно хотелось присесть и
посидеть. Посидеть, отдохнуть. Ему давно хотелось пить, ему хотелось сухой
рубахи и чистых носков, ему хотелось горячей воды и мыла, ему хотелось
бритвы, его душил голод. А еще ему хотелось спать..."
"От ванны чародей отказался. Ванна расслабляет. Душ бодрит. Потому -
душ, душ, душ.
Щеки его распаренные брил тюремный цирюльник. Из коммунистов. Из тех,
кому бежать в метельную ночь, в неизвестную тревожную свободу из теплой
тюремной бани никак не пожелалось.
Коммунисту чародей повелел: с бритвой острожнее. И коммунист слушался. Легко другим приказывать. А как отдать самому себе такой приказ, чтобы подчиниться? И команда такая простая: "Не спать!" И так трудно эту команду выполнить."
"Бритым горлом, одеколоном "Жасмин" благоухающим, чародей чуть касается воротника атласного..."

[WeissIgel]

Опять Шерлок Холмс...
"Эмс, а вот маленький кусочек пластыря в углу рта мистера Дугласа. Заметили вы его?
- Да, сэр. Бреясь вчера утром, он порезался.
- А случалось ему прежде порезаться при бритьё?
- Не так давно, сэр...
- Так, так! Это может быть случайным совпадением, но и проявлением некоторой нервности, свидетельствующей, что он имел основания бояться чего-то"
<...>
<...>
"Зато я принес кусочек пластыря и наклеил его на уцелевшую часть лица убитого, в том самом месте, где, как вы видите, он наклеен у меня. Только в этом случае, мистер Холмс, вы допустили оплошность: сняв пластырь, вы не увидали бы пореза" - А. К. Дойл, "Долина ужаса"

Ну, тут сер Артур Конан Дойль явно заврался...

И вправду... Объективности ради стоит сказать: это с ним случалось! И с кокаином нужно было поаккуратнее обращаться... И со спиритизмом...

[WeissIgel]

"Лукашин нарушил обещание и сделал шаг вперед.
– Караул! – закричала Ольга Николаевна. – Бандиты!
Лукашин замер на месте и испуганно залепетал:
– Я вас умоляю, не кричите, пожалуйста!
– А ты не двигайся, с места не сходи! – совершенно спокойно ответствовала Ольга Николаевна. – Вот сейчас Надя с Ипполитом вернутся, мы тебя арестуем!
– Ипполит не вернется! – усмехнулся Лукашин.
– Почему? – растерялась хозяйка.
– С ним я расправился самым решительным образом с помощью бритвы!
Реакция Ольги Николаевны оказалась для Лукашина неожиданной. Пожилая женщина сразу как-то обмякла и принялась медленно сползать по стене, явно теряя сознание. Лукашин успел ее подхватить, подтащить к дивану и уложить.
– Вы не волнуйтесь! – успокоил Лукашин. – Бритва была электрической."
Узнаёте? Трудно узнать. Это из КИНОСЦЕНАРИЯ "Ирония судьбы, или С лёгким паром", Э. Брагинский, Э. Рязанов. Увы - этот эпизод В ФИЛЬМ НЕ ВОШЁЛ...

[gjoll]

Трудно поверить.. неужели никто не вспомнил про Эдгара Алана?
После прочтения в далеком детстве «Убийства на улице Морг», мне в память отчетливо въелся образ огромного орангутанга с зажатой в лапе бритвой.
Теперь понимаю, - с Шеффилдской. По любому.

Добавлено спустя 4 минуты 30 секунд:
Вот еще вспомнилось: Дж. Оруэлл, "1984". Центральная тема разговоров работников Порносека (мужского пола) - где бы достать лезвия для бритв.
Ну, вы понимаете, антиутопический мир, опасной бритвы не в ходу, как-никак.

[dr.artem]

Перечитываю "Мастер и Маргарита" М.А.Булгакова...
В описании содержимого чемодана Максемилиана Андреевича Поплавского (дяди погибшего под трамваем Берлиоза)
когда его потрошил Азазелло, перед тем как спустить Поплавского со ступеней, среди всего прочего присутствует "бритвенный ремень"!
Классика...

[gjoll]

А вот еще.

"Сановитый, жирный Бык Маллиган возник из лестничного проема, неся в руках чашку с пеной, на которой накрест лежали зеркальце и бритва. Желтый халат его, враспояску, слегка вздымался за ним на мягком утреннем ветерке.

Он поднял чашку перед собою и возгласил:

– Introibo ad altare Dei.

Остановясь, он вгляделся вниз, в сумрак винтовой лестницы, и грубо крикнул:

– Выходи, Клинк! Выходи, иезуит несчастный!"

"Улисс", господа. Так, и никак иначе, начинает свой роман тов. Джойс.
А повествует он об одном дне (Блумсдэй: 16 июня 1904 года).
Т.к. дело происходит в Дублине, осмелюсь предположить, что бритовка у него английская.

[Arodion499]

БРИТВЫ

И.А. Крылов

С знакомцем съехавшись однажды я в дороге,
С ним вместе на одном ночлеге ночевал.
Поутру, чуть лишь я глаза продрал,
И что же узнаю?- Приятель мой в тревоге:
Вчера заснули мы меж шуток, без забот;
Теперь я слушаю - приятель стал не тот.
То вскрикнет он, то охнет, то вздохнет.
"Что сделалось с тобой, мой милый?.. Я надеюсь,
Не болен ты".- "Ох! ничего: я бреюсь".-
"Как! только?" Тут я встал - гляжу: проказник мой
У зеркала сквозь слез так кисло морщит рожу,
Как будто бы с него содрать сбирались кожу.
Узнавши, наконец, вину беды такой,
"Что дива?- я сказал;- ты сам себя тиранишь.
Пожалуй, посмотри:
Ведь у тебя не Бритвы - косари;
Не бриться - мучиться ты только с ними станешь".-
"Ох, братец, признаюсь,
Что Бритвы очень тупы!
Как этого не знать? Ведь мы не так уж глупы;
Да острыми-то я порезаться боюсь".-
"А я, мой друг, тебя уверить смею,
Что Бритвою тупой изрежешься скорей,
А острою обреешься верней:
Умей владеть лишь ею".
_
Вам пояснить рассказ мой я готов:
Не так ли многие, хоть стыдно им признаться,
С умом людей - боятся,
И терпят при себе охотней дураков?
1828

[Олег Бритва]

+1, это полюбому! Объявляю это стихотворение официальным стихотворением сайта!!!
Шикарная находка!

[Aleks Ander]

Это нужно сделать скорее гимном Мастерской

[gjoll]

Нашел на днях рассказ Набокова под названием "Бритва". Он совсем маленький, так что я выложил его здесь.

Spoiler

Show

Недаром в полку звали его: Бритва. У этого человека лицо
было лишено анфаса. Когда его знакомые думали о нем, то могли
его представить себе только в профиль, и этот профиль был
замечательный: нос острый, как угол чертежного треугольника,
крепкий, как локоть, подбородок, длинные нежные ресницы, какие
бывают у очень упрямых и жестоких людей. Прозывался он Иванов.
В той кличке, которую ему некогда дали, было странное
ясновидение. Нередко бывает, что человек по фамилии
Штейн становится превосходным минералогом. И капитан
Иванов, попав, после одного эпического побега и многих пресных
мытарств, в Берлин, занялся именно тем, на что его давняя
кличка намекала,-- цирюльным делом. Служил он в небольшой, но
чистой парикмахерской, где кроме него стригли и брили двое
подмастерий, относившихся с веселым уважением к "русскому
капитану", и был еще сам хозяин -- кислый толстяк, с серебряным
грохотом поворачивавший ручку кассы,-- и рще малокровная,
прозрачная маникюрша, которая, казалось, высохла от
прикосновении к бесчисленным человеческим пальцам, ложившимся
по пяти штук сразу на бархатную подушечку перед ней. Иванов
работал отлично, но некоторой помехой было то, что плохо он
говорил по-немецки. Впрочем, он скоро понял, как нужно
поступать, а именно: ставить после одной фразы вопросительное
"нихт?" ( Нет (нем.)) а после следующей вопросительное "вас?"
(Что (нем.)) -- и потом опять "нихт?" итак далее, вперемежку. И
замечательно, что, хотя он научился стричь только в Берлине,
ухватки у него были точно такие же, как у российских стригунов,
которые, как известно, много стрекочат ножницами впустую --
пострекочат, нацелятся, отхватят клок, другой, и опять быстро,
быстро, словно по инерции, продолжают хлопотать лезвиями в
воздухе. Его коллеги уважали его как раз за этот щегольский
звон.
Ножницы да бритва, несомненно, холодные оружия, и этот
постоянный металлический трепет был чем-то приятен воинственной
душе Иванова. Человек он был злопамятный и неглупый. Его
большую, благородную, великолепную отчизну какой-то скучный шут
погубил ради красного словца, и это он простить не мог. В душе
у него, как туго свернутая пружина, сжималась до поры до
времени месть.
Однажды, в очень жаркое, сизое, летнее утро, оба коллеги
Иванова, пользуясь тем, что в это рабочее время посетителей
почти не бывает, отпросились на часок, а сам хозяин, умирая от
жары и давно зреющего желания, молча увел в заднюю комнату
бледненькую, на все согласную маникюршу. Иванов, оставшись один
в светлой парикмахерской, просмотрел газету и потом, закурив,
вышел, весь белый, на порог и стал глядеть на прохожих.
Мимо мелькали люди в сопровождении своих синих теней,
которые ломались на краю панели и бесстрашно скользили под
сверкавшие колеса автомобилей, оставлявших на жарком асфальте
ленточные отпечатки, подобные узорчатым шкуркам змей. И вдруг
прямо на белого Иванова свернул с тротуара плотный, низенького
роста господин в черном костюме, котелке и с черным портфелем
под мышкой. Иванов, мигая от солнца, посторонился, пропустил
его в парикмахерскую.
Тогда вошедший отразился во всех зеркалах сразу -- в
профиль, вполоборота, потом восковой лысиной, с которой
поднялся, чтобы зацепиться за крюк, черный котелок. И когда
господин повернулся лицом к зеркалам, сиявшим над мраморными
подставками, на которых золотом и зеленью отливали флаконы,
Иванов мгновенно узнал это подвижное, пухлявое лицо, с
пронзительными глазками и толстым родимым прыщом у правого
крыла носа.
Господин молча сел перед зеркалом и, промычав что-то,
постучал тупым пальцем по неопрятной щеке, что значило:
бриться. Иванов, в каком-то тумане изумления, завернул его в
простыню, взбил тепловатую пену в фарфоровой чашечке, кисточкой
стал мазать господину щеки, круглый подбородок, надгубье,
осторожно обошел родимый прыщ, указательным пальцем стал
втирать пену,--и все это делал машинально -- так Он был
потрясен встретить опять этого человека.
Теперь лицо господина оказалось в белой рыхлой массе пены
до глаз, а глаза были маленькие, блестящие, как мерцательные
колесики часового механизма. Иванов открыл бритву, и когда стал
точить ее о ремень, вдруг оправился от своего изумления и
почувствовал, что этот человек в его власти.
И, наклонившись через восковую лысину, он приблизил синее
лезвие бритвы к мыльной маске и очень тихо сказал:
-- Мое почтение, товарищ. Давно ли вы из наших мест? Нет,
прошу вас не двигаться, а то я могу вас уже сейчас порезать.
Мерцательные колесики заходили быстрее, взглянули на
острый профиль Иванова, остановились.
Иванов тупым краем бритвы снял лишнее хлопье пены и
продолжал:
-- Я вас очень хорошо помню, товарищ... Простите, вашу
фамилию мне неприятно произнести. Помню, как вы допрашивали
меня, в Харькове, лет шесть тому назад. Помню вашу подпись,
дорогой мой... Но, как видите, я жив.
И тогда случилось следующее: глазки забегали и вдруг
плотно закрылись. Человек зажмурился, как жмурился тот дикарь,
который полагал, что с закрытыми глазами он невидим.
Иванов нежно водил бритвой по шуршащей, холодной щеке. --
Мы совершенно одни, товарищ. Понимаете ? Вот, не так скользнет
бритва, и сразу будет много крови. Тут вот бьется сонная
артерия. Много крови, очень даже много. Но до этого я хочу,
чтобы лицо у вас было прилично выбрито, и кроме того хочу вам
кое-что рассказать. Иванов осторожно приподнял двумя пальцами
мясистый кончик его носа и все так же нежно стал брить
пространство над губой.
-- Дело вот в чем, товарищ: я все помню, отлично помню и
хочу, чтобы и вы вспомнили...
И тихим голосом Иванов стал рассказывать, неторопливо брея
неподвижное, откинутое назад лицо. И этот рассказ, должно быть,
был очень страшен, ибо изредка его рука останавливалась и он
совсем близко наклонялся к господину, который в белом саване
простыни сидел, как мертвый, прикрыв выпуклые веки.
-- Вот и все,-- вздохнул Иванов.-- Вот и весь рассказ. Как
вы думаете, чем можно искупить все это? С чем сравнивают острую
шашку? И еще подумайте: мы совершенно одни, совершенно одни.
-- Покойников всегда бреют,-- продолжал Иванов, снизу
вверх проводя лезвием по его натянутой шее.-- Бреют и
приговоренных к смертной казни. И теперь я брею вас. Вы
понимаете, что сейчас будет?
Человек сидел не шевелясь, не раскрывая глаз. Теперь с его
лица сошла мыльная маска, следы пены оставались только на
скулах, я около ушей. Это напряженное, безглазое, полное лицо
было так бледно, что Иванов подумал было, не хватил ли его
паралич, но, когда он плашмя приложил бритву к его щеке,
человек вздрогнул всем корпусом. Глаз, впрочем, он не открыл.
Иванов поспешно отер ему лицо, плюнул пудрой в него из
выдувного флакона.
-- Будет с вас,-- сказал он спокойно.-- Я доволен, можете
идти.
С брезгливой поспешностью он сдернул с его плеч простыню.
Человек остался сидеть.
-- Вставай, дура! -- крикнул Иванов и поднял его за рукав.
Тот застыл, с плотно закрытыми глазами, посредине зальца.
Иванов напялил на него котелок, сунул ему портфель под руку --
и повернул его к двери. Только тогда человек двинулся, его лицо
с закрытыми глазами мелькнуло во всех зеркалах; как автомат, он
переступил порог двери, которую Иванов держал открытой, и все
той же механической походкой, сжимая вытянутой одеревеневшей
рукой портфель и глядя в солнечную муть улицы, как у греческих
статуй, глазами,-- ушел.

[WeissIgel]

""Тебе нужно прежде всего побриться".
"Побриться? - с глупым удивлением переспросил Феликс. - Как же так? Бритвы у меня с собой нет, и я не знаю, чем можно бриться в лесу, разве что камнем".
"Нет, зачем камнем; такого разгильдяя как ты следует брить топором. Но я человек предусмотрительный, все с собой принес, и все сам сделаю".
"Смешно, право, - ухмыльнулся он. - Как же так будет. Вы меня еще бритвой того и гляди зарежете".
"Не бойся, дурак, - она безопасная. Ну, пожалуйста. Садись куда-нибудь, - вот сюда, на подножку, что ли".
Он сел, скинув мешок. Я вытащил пакет и разложил на подножке бритвенный прибор, мыло, кисточку. Надо было торопиться: день осунулся, воздух становился все тусклее. И какая тишина... Тишина эта казалась врожденной тут, неотделимой от этих неподвижных ветвей, прямых стволов, от слепых пятен снега там и сям на земле.
Я снял пальто, чтобы свободнее было оперировать. Феликс с любопытством разглядывал блестящие зубчики бритвы, серебристый стерженёк.
Затем он осмотрел кисточку, приложил ее даже к щеке, испытывая её мягкость, - она действительно была очень пушиста, стоила семнадцать пятьдесят. Очень заинтересовала его и тубочка с дорогой мыльной пастой.
"Итак, приступим, - сказал я. – Стрижка-брижка. Садись, пожалуйста, боком, а то мне негде примоститься".
Набрав в ладонь снегу, я выдавил туда вьющийся червяк мыла, размeсил кисточкой и ледяной пеной смазал ему бачки и усы. Он морщился, ухмылялся, - опушка мыла захватила ноздрю, - он крутил носом, - было щекотно.
"Откинься, - сказал я, - еще".
Неудобно упираясь коленом в подножку, я стал сбривать ему бачки, - волоски трещали, отвратительно мешались с пеной; я слегка его порeзал, пeна окрасилась кровью. Когда я принялся за усы, он зажмурился, но храбро молчал, - а было должно быть не очень приятно, - я спешил, волос был жесткий, бритва дёргала.
"Платок у тебя есть?" - спросил я.
Он вынул из кармана какую-то тряпку. Я тщательно стер с его лица кровь, снег и мыло. Щеки у него блестели как новые. Он был выбрит на славу, только возле уха краснела царапина с почерневшим уже рубинчиком на краю."
В. Набоков. "Отчаяние".

[Олег Бритва]

ПРОПАВШИЙ ГЛАЗ

Вот читал я как-то, где-то... где - забыл... об одном англичанине, попавшем на необитаемый остров. Интересный был англичанин. Досиделся он на острове даже до галлюцинаций. И когда подошел корабль к острову и лодка выбросила людей-спасителей, он - отшельник - встретил их револьверной стрельбой, приняв за мираж, обман пустого водяного поля. Но он был выбрит. Брился каждый день на необитаемом острове. Помнится, громаднейшее уважение вызвал во мне этот гордый сын Британии. И когда я ехал сюда, в чемодане у меня лежала и безопасная "Жиллет", а к ней дюжина клинков, и опасная, и кисточка. И твердо решил я, что буду бриться через день, потому что у меня здесь ничем не хуже необитаемого острова.

Булгаков М.А.
Записки юного врача. Морфий


http://www.gramma.ru/BIB/1/bg14.html" onclick="window.open(this.href);return false;

[WeissIgel]

"На нём были форменные брюки, а кроме брюк - майка и деревянные башмаки. От него разило перегаром, но к перегару примешивался запах одеколона, и неспроста - огромная ручища сжимала флакон «Флориды» и опасную бритву. Указывая бритвой на своего караульщика, он заорал:
- Это еще что за чёртова кукла битых два часа стоит и таращится на мой дом?
<...>
...- Почему, когда я бреюсь, какой-то идиот скребется в мою дверь? Я бреюсь два раза в день, утром в шесть часов, потом в три. Сам бреюсь. Опасной бритвой. Так лучше."
Пер Валё, Май Шёвалль. "Убийца полицейских".

(Кстати, у нас был экранизирован другой роман этих авторов - "Полиция, полиция, картофельное пюре", под названием "Незаконченный ужин").

[WeissIgel]

"Тогда Клери, желая, по возможности, отвлечься от охватившего его волнения, принялся готовить все необходимое для бритья короля.
Людовик XVI сам стал взбивать пену, а Клери стоял перед ним с тазиком в руках.
Вдруг король сильно побледнел, а губы и уши его побелели. Опасаясь, как бы ему не стало плохо, Клери отодвинул тазик и хотел было его поддержать, но король сам взял его за руки, со словами:
- Ну, ну, мужайтесь!
И он принялся спокойно бриться."

А. Дюма, "Графиня де Шарни", том 2.

[Dr. Faust]

Вл. Гиляровский, "Москва и москвичи. Сухаревка".
"Среди торговцев — спор:
— Не дойдет!
— Дойдет!
— На пару пива?
— На скольки?
— На четверть часа.
— Пошло.
— Нет, бриться идет!
Чиновник уселся на тумбу около башни. Небритый и грязный цирюльник мигнул вихрастому мальчишке, тот схватил немытую банку из-под мази, отбежал, черпнул из лужи воды и подал. Здесь бритье стоило три копейки, а стрижка — пять.
По утрам, когда нет клиентов, мальчишки обучались этому ремеслу на отставных солдатах, которых брили даром. Изрежет неумелый мальчуган несчастного, а тот сидит и терпит, потому что в билете у него написано: «бороду брить, волосы стричь, по миру не ходить». Через неделю опять солдат просит побрить!
— Ну, недорезанный, садись! — приглашает его на тумбу московский Фигаро".

Добавлено спустя 37 минут 9 секунд:

Я бреюсь два раза в день, утром в шесть часов, потом в три. Сам бреюсь. Опасной бритвой. Так лучше."

Однако! Это либо времени девать некуда, либо патологический уровень тестостерона в организме!

[Dr. Faust]

Солженицын, Архипелаг ГУЛАГ, 1 том.
"Вот простукивают доску а там уже перепиливать начали. Или вдруг утром при раздаче баланды видят: среди небритых лиц несколько бритых. И с автоматами окружают вагон: "Сдать ножи!"
А это мелкое пижонство блатных и приблатненных: им "надоело" быть небритымми, и вот теперь приходиться сдать МОЙКУ -- бритву.)"
Кстати, интересный вопрос: а чем брились в сталинских лагерях? Вроде, по правилам, бриться положено. Но! Безопасные станки и лезвия вряд ли были доступны. Брить такую толпу народа у парикмахера - нереально, там и со стрижкой одной возни хватит. А межды тем бородатыми даже "контрики"-политические не ходили и "мужики" (с "блатными" - песня особая, они всегда старались щеголями даже на зоне быть). Небритыми - да, но бороду как у графа Монте-Кристо точно никто не отпускал...
У кого-то есть идеи по этому поводу?

[Frans]

Где то уже было на форуме "...бритвы выдавались на время утреннего туалета,а потом здавались ответственному..."(близко к тексту)
А вобще вот:
ДОКЛАД ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАЧАЛЬНИКА 1 УПРАВЛЕНИЯ ГУПВИ НКВД СССР М.Я. ЗЕТИЛОВА С.Н. КРУГЛОВУ О РЕЗУЛЬТАТАХ ОБСЛЕДОВАНИЯ ЛАГЕРЕЙ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ В РЯДЕ ОБЛАСТЕЙ СССР В ЯНВАРЕ–ФЕВРАЛЕ 1946 г.
...Лагерь № 218 — Смоленская обл. (обследователь майор Щербаков)

А. Состояние военнопленных
1. Физическое состояние в течение 4-го квартала из месяца в месяц ухудшалось.
2. Заболеваемость росла. В декабре 150% в сравнении с октябрем, главным образом, за счет дистрофии.
3. В декабре умерло 107 чел.; смертность нарастает по декадам.
Б. Причины
1. Постельными принадлежностями военнопленные удовлетворены не полностью.
2. Военнопленные размещены скученно. В некоторых бараках требуется капитальный ремонт. В лазарете на 300 коек содержится 620 чел.
3. Военнопленные несвоевременно подвергаются санобработке. Вшивость 100%. Стрижка,бритье и стирка белья не налажены...

[Dr. Faust]

Где то уже было на форуме "...бритвы выдавались на время утреннего туалета,а потом здавались ответственному..."(близко к тексту)

Спасибо! А не помнишь, что за источник, хотя бы приблизительно?

[Frans]

Dr. Faust
Вот нашёл
Ответ edgarx