Интересные фото с бритвой

[Seawolk]

где-то уже видел

[Ткач]

Seawolk на бее, где же еще

[dedaa2000]

[quote="anton"]вот такой вот способ или приспособление...
зато ремень не повредить!
/attachment][/quote
интересная конструкция...положение бритвы скорее всего переключается,в зависимости как идет ремень....еще и под пружинена ,что бы прижимать бритву...

[OldNavy]

интересная конструкция

Судя по тому, что не прижилась, скорее всего нерабочая приспособа. Либо правила хреново, либо ремень все-таки резался или еще какая загогулина всплывала.

[dedaa2000]

Чем проще ,тем надежнее...похоже что ТАК....

[ramboll]

Из жизни в Китае

[Зайцев Алексей]

в электричке, да еще и на сухую......

[GScobe]

Так у китайцев бороды то толком нет. Три волоса сбрить и так сойдет.

[Кай]

Угу, как и у японцев, при этом почему то считается что там и там люди делают и бритвы лучше и в заточке больше знают, чем европейцы, и камни то у них лучше.

[Snelius]

Читаю журнал "Советское фото" за 1926 год, встретилось такое

[RuslanK]

Когда ко мне приходят в гости..

[Ткач]

чтоб никто не уволок?

[Пастор]

Ткач так выглядит ОСОБО опасная бритва под арестом.

[Зайцев Алексей]

а может там и чашка с помазком приклеены?

[OldNavy]

Не приклеены, а такими же саморезами пришуруплены.

[Frans]

Лечение по доктору Лоховскому.
Там тоже стол прикручивали к потолку, а люстру на пол.

[Пастор]

Это что?

[Seawolk]

Кастом ) скорее для декора и антуража, из разряда свиньитода

[Frans]

Как после экструдера.

[Олег Бритва]

Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем г ....,
наших дней изучая потемки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
10 И, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
20 о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
280
ушел на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
30Засадила садик мило,
дочка,
дачка,
водь
и гладь —
сама садик я садила,
сама буду поливать.
Кто стихами льет из лейки,
кто кропит,
набравши в рот —
40кудреватые Митрейки,
мудреватые Кудрейки —
кто их к черту разберет!
Нет на прорву карантина —
мандолинят из-под стен:
«Тара-тина, тара-тина,
т-эн-н...»
Неважная честь,
чтоб из этаких роз
мои изваяния высились
50 по скверам,
где харкает туберкулез,
где б... с хулиганом
да сифилис.
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
и мне бы
строчить
романсы на вас —
60 доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
281
на горло
собственной песне.
Слушайте,
товарищи потомки,
70 агитатора,
горлана-главаря.
Заглуша
поэзии потоки,
я шагну
через лирические томики,
как живой
с живыми говоря.
Я к вам приду
в коммунистическое далеко́
80 не так,
как песенно-есененный провитязь.
Мой стих дойдет
через хребты веков
и через головы
поэтов и правительств.
Мой стих дойдет,
но он дойдет не так, —
не как стрела
в амурно-лировой охоте,
90 не как доходит
к нумизмату стершийся пятак
и не как свет умерших звезд доходит.
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
100 как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
В курганах книг,
похоронивших стих,
282
железки строк случайно обнаруживая,
вы
с уважением
ощупывайте их,
110 как старое,
но грозное оружие.
Я
ухо
словом
не привык ласкать;
ушку девическому
в завиточках волоска
с полупохабщины
не разалеться тронуту.
120 Парадом развернув
моих страниц войска,
я прохожу
по строчечному фронту.
Стихи стоят
свинцово-тяжело,
готовые и к смерти
и к бессмертной славе.
Поэмы замерли,
к жерлу прижав жерло
130 нацеленных
зияющих заглавий.
Оружия
любимейшего
род,
готовая
рвануться в гике,
застыла
кавалерия острот,
поднявши рифм
140 отточенные пики.
И все
поверх зубов вооруженные войска,
что двадцать лет в победах
пролетали,
до самого
последнего листка
283
я отдаю тебе,
планеты пролетарий.
Рабочего
150 громады класса враг —
он враг и мой,
отъявленный и давний.
Велели нам
идти
под красный флаг
года труда
и дни недоеданий.
Мы открывали
Маркса
160 каждый том,
как в доме
собственном
мы открываем ставни,
но и без чтения
мы разбирались в том,
в каком идти,
в каком сражаться стане.
Мы
диалектику
170 учили не по Гегелю.
Бряцанием боев
она врывалась в стих,
когда
под пулями
от нас буржуи бегали,
как мы
когда-то
бегали от них.
Пускай
180 за гениями
безутешною вдовой
плетется слава
в похоронном марше —
умри, мой стих,
умри, как рядовой,
как безымянные
на штурмах мерли наши!
284
Мне наплевать
на бронзы многопудье,
190 мне наплевать
на мраморную слизь.
Сочтемся славою —
ведь мы свои же люди, —
пускай нам
общим памятником будет
построенный
в боях
социализм.
Потомки,
200 словарей проверьте поплавки:
из Леты
выплывут
остатки слов таких,
как «проституция»,
«туберкулез»,
«блокада».
Для вас,
которые
здоровы и ловки,
210 поэт
вылизывал
чахоткины плевки
шершавым языком плаката.
С хвостом годов
я становлюсь подобием
чудовищ
ископаемо-хвостатых.
Товарищ жизнь,
давай
220 быстрей протопаем,
протопаем
по пятилетке
дней остаток.
Мне
и рубля
не накопили строчки,
краснодеревщики
не слали мебель на́ дом.
285
И кроме
230 свежевымытой сорочки,
скажу по совести,
мне ничего не надо.
Явившись
в Це Ка Ка
идущих
светлых лет,
над бандой
поэтических
рвачей и выжиг
240 я подыму,
как большевистский партбилет,
все сто томов
моих
партийных книжек.
[Декабрь 1929 — январь 1930]